Главная › Новости

ПРОЗВИЩА? ИМЕНА...

Опубликовано: 11.10.2018

Обидное прозвище

Глава из книги Ренаты Ларичевой «Волонтёры завтрашнего утра».

Дому печати сразу не повезло. И проект был отвратительный и халтурный, и построили дом в месте дурацком. Вантового моста не было. По деревянному понтонному общественный транспорт не шёл, а на всю редакцию была 1 (одна) автомашина. Приходилось добираться крюком — через старый город и Октябрьский (ныне Каменный) мост. Времени это занимало уйму, ни людям к нам не добраться, ни нам оперативно не подъехать. А вся деловая жизнь бурлила на другом берегу реки. Ну, теперь по Вантовому-то тоже не разгонишься. Ошибка была заложена ещё на стадии проекта. Никому и в голову не пришло, что ОНИ, эти журналисты, думают о месте нового обиталища. Производственным циклом газеты тоже никто не взял на себя труд поинтересоваться. Ну конечно же, молоко берут из коровы, а журналист всё написанное — из головы. Единственный плюс — что наш этаж был высоко — и всё же на самой серединке. А виды, виды во время дежурств, когда вечерняя заря медленно разгорается — и внезапно гаснет, и как расцветает старый город, чуть-чуть подсвеченный и совершенно волшебный.

Грустили, переезжая, все редакции — ведь почти у каждой был дом родной, особнячок. Не знали, как столько «кошек, ходящих сами по себе», в одном дому уживутся. А ужились — отлично. «И не было среди них ни эллина, ни иудея». Это был сильный и высокопрофессиональный клан. И чиновники самых разных иерархий прекрасно знали: ОНИ своих не выдают. Ты сегодня сделаешь гадость русской газете? А послезавтра ребята из латышской о тебе такое раскопают... Рига-то город маленький, здесь многие семьи столетиями живут. А «наедут» на латышскую газету «из центра» — ребята из русской ещё до наступления нового утра прозвонятся по всем телефонам СВОИХ в Союзе — и у «центра» уже спозаранку будет столько нескучных дел... И корпоративное наше братство было сильным, и мы всегда страховали и прикрывали друг друга. И за все те годы, пока в республике существовала вторая молодёжная — латышская газета, не было ни единого случая взаимных обид. Потому что все знали чётко: ОСНОВНОЙ ИНСТИНКТ — ЭТО НЕ СЕКС. ОСНОВНОЙ ИНСТИНКТ — ЭТО ОБЕСПЕЧЕНИЕ СВОЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ, САМОСОХРАНЕНИЕ. ПО ЭТОМУ — ИМЕННО ПО ЭТОМУ ОСНОВНОМУ ЗАКОНУ — И ЖИВЁТ ВСЁ ЖИВОЕ НА ЭТОЙ ПЛАНЕТЕ. НО ЕСЛИ Я СЕГОДНЯ ТОЛЬКО ЗА СЕБЯ — ТО КТО ЖЕ ЗАВТРА ЗА МЕНЯ?

И рухнула эта святая корпоративность, когда стало ясно — ИМ — сегодня уже никто и ничто не грозит. Оттуда. «Из центра». На излёте 1991 года.

А ведь было — сообщество. Сообщество профессионалов. И многие были билингвами, и постоянно узнавали новые слова другого языка у специалистов-коллег. Потому что как тогда, так и сейчас, информация лилась бешеным потоком, и чтобы успеть, нужно было каждую минуту дежурства по номеру подстраховывать друг друга. Вместе мы были крепче — и куда сильней! И заедала пневмопочта — эта идиотская «новинка». С диким грохотом по железным трубам, как безумные заблудившиеся поезда, носились капсулы. А в них — гранки статей и полосы газет. И стоило чихнуть комару, севшему на пульт, и патрон сбивался с курса, и мог угодить практически в любую редакцию двадцатиэтажного небоскреба. И это — когда темп, темп, темп!

Когда из-за одной полосы, которая случайно не долетела до цензора, ход номера мог остановиться на час. «А вот просто потому, что не прислали вовремя!» И только потому, что все редакции всегда были начеку и «ловили» чужие, пролетевшие мимо нужного этажа страницы завтрашней газеты, и наступало это светлое счастье — за три секунды, но успеть — и «втереться» в график, и не опоздать, и не платить штрафы за опоздания из своих очень даже скромных редакционных фондов. Мы были коллегами и могли доверять друг другу. Как горько говорить «были» и «доверяли».

Так вот, о прозвищах. Первым было «Дом печали». Как отражение настроения всех двадцати этажей. Потом было как бы на латышском — но с русским окончанием. «Дундурдом». По фамилии директора издательства, несколько экстравагантного. И немножко отражало взвинченное состояние даже во всех четырех лифтах, на которых замотанные выпускающие стремились быстрее вихря спуститься и взлететь — но успеть-таки заменить собой пневмопочту, опять подавившуюся чьей-то посылкой. А содержание посылок бывало прелюбопытственным. Корректура, чтобы поддержать слабеющие силы НАШИХ внизу, аккуратно укладывала в беленький, аккуратненький патрончик пневмопочты бутерброд. Он не лез — его уминали. А потом туда — и ломтик зелёного огурца. Лети с приветом — с гранками вернись. Шуршали смутные слухи, что одинокий бутерброд с давно свернувшимся и окаменевшим ломтиком сыра странствует в пневмопочте за неделей — неделю, и однажды, как Летучий Голландец, может вывалиться, дребезжа, прямо в груду только что любовно выправленных гранок — и вся работа под хвост отвратительному коту!

Так создаются легенды. Только что придумала!

Так вот, это действительно был дундурдом — в нём нельзя было открывать окон. По проекту снабжать воздухом должен был какой-то безумно эффективный кондишн. Конечно же, его решили опробовать именно у нас — и именно на нас.

Это чудо! Великое чудо! «20 лет — на 11-м этаже — не дыша». При этом — окна во всю стену. И наши ребята налегали на какие-то железки, рамы приоткрывали, мы начинали чуть-чуть втягивать в себя нечто похожее на кислород — и тут налетал ветер с Рижского залива — на 11-м этаже скорость ветра бывает бешеной... Окно распахивалось, с деревом выдирая крючки лёгкой страховки. А теперь представьте — клубящиеся облака, бездна внизу, и в эту щель между мирами сейчас канет самое дорогое, что у тебя есть, — собрание перлов твоего ума. И тигрино-львиным броском ты кидаешься следом, и успеваешь ухватить в последнем касаньи сладкий плод тяжких твоих трудов, закрываешь-таки окно, поворачиваешься к свету... Ты держишь в руках поза-поза-позапрошлонедельный план номера, о существовании которого уже успело забыть всё разумное человечество.

Кто думает, что это придуманный эпизод? Ха-ха,так-то всё и было. В наших кошмарных снах. Потому что это единственное, с чем не справится журналист, — не сумеет догнать ураган и искупаться в молниях. Хотя некоторые — не скажу кто — пробовали.

А наяву... Летели птицы на уровне моего этажа, и вместе с птицами летела я, становилась галкой над Домским собором, побуревшим жёлтым листком на ступеньке моста... Это такое счастье — когда ты пишешь — а перед глазами небо, и оно читает с листа...

Это было сладкое время, и мы сплели свой пространственно-временной кокон на 11-м этаже, и были в нём необыкновенно счастливы. Это был вельд с сухой и горячей травой, по которому гордо шли мы, львы королевской охоты. Право же, это лучшая из охот — гоняться наперегонки со временем. С завтрашним утром. Так кто — кого? А-г-а! Снова мы первые!!!